РАНО ВСТАНЕТ ПАСТУШОК ДА ЗАИГРАЕТ ВО РОЖОК…

В отделе русской этнографии, этнографического музея, лежит на полочке замечательный предмет – берестяная труба. Привез ее из города Омска Александр Андреевич Яковлев - заведующий отделом и руководитель фольклорной группы ''Бастеньки''. Это один из ''трофеев'', которые частенько появляются в отделе после многочисленных фольклорных фестивалей,  поучаствовать в которых регулярно приглашают его коллектив. Кто бы ни зашел в кабинет, обязательно обратит внимание, подержит в руках, а то и ''подуть '' попытается… И вывод сделает: ''Замечательная труба!''  Чувствуют, наверное, люди какую-то прями-таки магическую притягательность этого народного духового инструмента. Кто знает, может быть, дают о себе знать те самые невидимые энергетические нити, которые связывают нас с прошлым.

Пастушья труба  и впрямь предмет не простой. Не знаю, что бы мог рассказать музыкант, а вот материалы этнографов заставляют проникнуться к ней нешуточным уважением.

Пастушья труба, дожившая у многих народов, в том числе и на  Российском Севере, до  ХХ века, по своему происхождению пастушьей вовсе не являлась. Такая ''специализация'' начала появляться у нее по мере приручения диких животных и формировалась вместе с развитием скотоводства. Функции, порожденные первобытным обществом, сохранялись на протяжении веков, и дожили до современности, правда, в рудиментарном виде. ''Прародительница'' многих современных медно-духовых инструментов, она отличается от своих ''потомков'' тем, что извлекаемые ею звуки должны были не только доставить эстетическое наслаждение, но и производить некоторые магические действия.

В старину деревенский пастух был человеком уважаемым, как кузнец, плотник и любой другой профессионал, он обладал особыми сакральными знаниями,  позволявшими ему находить тесный контакт с подопечным стадом и окружающим миром природы. Каждую весну первый выгон скота, вручение его пастуху сопровождался особым обрядом, который назывался ''отпуск''. В семьях у потомственных пастухов  порой хранились заветные листы с подробными  описаниями всех надлежащих действий, где особое место отводилось заговорам и пастушьей трубе или рожку.  Стороннему наблюдателю могло показаться, что труба применялась исключительно как инструмент сигнальный, и только пастух знал, что заставляет скотину-животину собираться на ее звуки. Многие пастухи были первоклассными музыкантами-импровизаторами и виртуозами, хотя нередко приписывали воспроизводимые ими наигрыши ''самостоятельной'' игре инструмента.

Магическая сила поселялась в пастушьей трубе постепенно, начиная с момента изготовления. В особо установленное время (утром в вознесенье) шли в лес и там искали дерево, стоящее в муравейнике, только оно могло дать материал для изготовления. Считалось, что сила заставляющая мурашей всегда возвращаться в свой дом, должна ''заразить'' и  дерево, которое передаст ее  инструменту, собирающему стадо. Трубу полагалось сделать в тот же день, а вот пользоваться ею сразу было нельзя. Ее следовало спрятать в укромном месте, чтобы никто не увидел. И только на следующий год, в первомайское утро, извлечь и трубить весь день. Обязательно этот день  должен пройти весело.

Усилить собирающую и охраняющую мощь трубы, можно было, как бы делая ее силу ''адресной''. Пастух брал воск и особым образом освящал его: забирался на колокольню, клал его на большой колокол между ушей (т.е. крепежных петель) и оставлял там  ''на три воскресных звона''. В старину знали, что колокольный звон обладает огромной очистительной силой и способен изгонять всякого рода болезни и нечистую силу, а положение воска на церковную колокольню – христианская трансформация языческого по происхождению обряда. С этим освященным воском пастух шел к своему стаду и выдергивал у каждого животного между ушей по шерстинке. Надо заметить, что шерсть сама по себе тоже обладала магической силой, не случайно ее использовали и в других обрядах. Воск и шерсть он скатывал вместе в катышек, и произносил заговор: ''Шерстинка к шерстинке собирайся, клубком завивайся. Христианский скот, собирайся на единый луг, во единый клуб. Милостивой Егорей Храброй, помоги!''  С этим катышком и трубой обходил все стадо, как бы возводя незримую изгородь, а потом закладывал шерстинки в воске за берестяную обивку трубы. Все эти магические приемы направлены на то, чтобы согласовать действия животных с волей пастуха, защитить от болезней и хищников. Считалось, что голос трубы способен на такое расстояние отогнать волков, на каком он будет слышен. А вот ''скот, милый живот, Власьев род'' наоборот, заслышав наигрыш, сразу начнет собираться вокруг своего пастуха.

С пастушьей трубой, как с предметом сакральным, были связаны определенные запреты: ее никто, кроме пастуха, не имел права брать в руки, даже трогать, а тем более играть на ней.

По свидетельствам местных старожилов, в наших деревнях пастухи тоже играли на рожках, которые изготавливали из коровьего рога. Уважительное отношение к их труду и мастерской игре сохранилось в строках старинной песни:

Рано встанет пастушок да заиграет во рожок.

Хорошо пастух играет, выговаривает.

Ты гони мою скотину, на широкую долину,

На широкие луга  да на крутые берега…

Наша труба, привезенная из Омска, точная копия настоящей пастушьей. Голос у нее низкий и очень громкий, только вот воска с шерстинками за берестяной обивкой нет. Хранятся в фондах музея и другие народные духовые инструменты: жалейки да дудочки, все - ''новоделы''… Но мы   надеемся, что еще ''не вычерпали  колодец'' отпущенных нам судьбой  находок. Если кто-нибудь, из читающих эти строки, знает какие-то интересные факты, связанные с местными пастушескими обрядами, и захочет ими поделиться, мы, сотрудники отдела русской этнографии, будем рады встрече.

Татьяна Шарабарина

«Рудный Алтай», июль 2003 г.