С любовью и тревогой

Усть-Каменогорск - удивительное творение че­ловеческих рук - мое ус­тойчивое, прочное, неиз­менное пристрастие. На­деюсь, что я не оригинален в этом. Огромное количе­ство людей, исчисляемое миллионами, преодолевают различные расстояния, в большинстве своем не за тем, чтобы любоваться чудесами природы. Их боль­ше привлекают города - ярчайшие проявления со­зидательной силы. челове­ка. Привлекает красота рукотворная. В этом чуде рукотворности и затаилась, видимо, особая притяга­тельность города. Мне по­везло видеть множество не­схожих городских обликов, радоваться встрече, позна­нию. Любоваться ими, рас­сматривать вообще, от­дельные уголки, строения.

Трудно теперь объяснить истоки этой привязанности, вспомнить, когда и почему она возникла: верно одно, очень рано, и чем дальше, тем боль­ше и больше. Острее и острее, стал я чувствовать и пони­мать, что дом - не просто стро­ение, он - след человека, его душа, отголосок, памятник ему, наконец.

Еще недавно Усть-Каме­ногорск имел разнообразие домов и домишек, их хитросп­летение, неповторимые дета­ли, ограды, крыльца. Все это воспринималось как чудо, как дивная сказка. Сердце напол­нялось чувством радости и гор­дости тем, что такое создано и существует, что это досталось нам, и мы можем любоваться им вдоволь и бесконечно. Каж­дый уголок города щедро да­рил свое, неповторимое, един­ственное, делился им, призы­вал к собеседованию, учил, обо­гащал, насыщал.

Желание выразить свою любовь появилось во мне по­зднее. Вероятно, с отчаяния, когда в одночасье обнаружил, что все, чем я любовался и с чем дружил долгие годы, вдруг стало стремительно исчезать. Так, стремительно и нервозно, второпях, я лихорадочно фо­тографировал дорогие, поги­бающие на глазах черты род­ного города, как будто подвер­гнувшегося нападению инозем­ных воителей, поставивших себе целью выхолостить пос­ледние следы культуры из некогда великого народа. Я, в силу разных обстоятельств, явно не успевал, и, видимо, производил впечатление пас­сажира, догоняющего уходя­щий поезд.

В жизни каждого человека случается так, живешь и жи­вешь. Живешь в полной уве­ренности, что у тебя есть проч­ный, надежный старинный друг. Видишься с ним не часто, и даже вовсе не видишься. Од­нако сознание, что он есть, вызывает чувство прочности и на­дежности. Эта уверенность быть понятым и поддержанным в случае крайней нужды уже сама по себе придает тебе силы. Нуж­да наступает, ты отправляешь­ся к заветной цели. Дверь от­крывают, и... ты узнаешь, что твоего друга уже нет. Он умер...

Когда прошлой осенью я, прогуливаясь по городу, забрел к Речному вокзалу, где, как я полагал, находился остаток быв­шего Соляного переулка, а глав­ное - прекрасный особняк Ко­ровина, (т. н. "дом с мезони­ном"), увидел одетые в багрец и золото деревья, крыши доми­шек переулка. Но дома не было. Произошедшее было ударом. Ударом жестоким. Теперь на месте уничтоженного стоит ав­тозаправочная станция, уроду­ющая облик набережной Ирты­ша. Она вызывает лишь одно желание: поскорее пройти мимо, не глядя, так как взор остано­вить не на чем.

Неизменных, точнее, не из­меняющихся городов нет и быть не может - жизнь берет свое. Все города достраиваются, бывают, они уничтожаются. Их уничтожает время, стихийные бедствия, их стирают с лица земли войны.

Усть-Каменогорск как эсте­тическое, художественное и ис­торическое достояние почти уничтожен нами самими, на­шими руками. В мире не суще­ствует аналога подобного обра­щения с самими собой, со своей историей и культурой, за ис­ключением Монголии и Китая, подобно России, ставших жерт­вами большевизма.

Сегодня на площади разрос­шегося города, в несколько раз превышающей его размеры в дореволюционный период - то, что определяло его неповтори­мый облик, то, что мы подразу­меваем, когда говорим "Усть-Каменогорск", - составляет ме­ньше одного процента всей тер­ритории. Но и оставшиеся доли процента - золотые крупицы усть-каменогорского, настояще­го, бесценного - утонули в на­громождениях громоздких ко­робок, втиснутых с упорством, достойным лучшего примене­ния и без всякой на то надобнос­ти в эту ничтожно малую толи­ку усть-каменогорских красот.

Сначала новое и безликое (а тот факт, что среди "совковых" сооружений нет ни одного ар­хитектурного произведения ос­паривать невозможно) нахаль­но и неуважительно задавило чудесные ансамбли былой кра­соты. Затем, обнаглев, оно бес­церемонно стало уничтожать, поглощать эту красоту. И без­ликое новое поглотило подлин­ный Усть-Каменогорск до та­кой степени, что его фактичес­ки не осталось!

Одной из причин трагедии явились так называемые "крас­ные линии". Если, допустим, черным цветом изобразить очертания существующей пла­нировки города, а красным -проекты его перестройки, как правило, черные линии и крас­ные не совпадают. Практически это означает, что все отмеченное черным цветом и не совпадающее с красным, подлежит уничтожению.

В случае с Усть-Каменогор­ском, наиболее болезненной для города стала "красная линия" проспекта Победы, так и не до­строенного пока. Линия сгубила старый город, как стрела, прон­зив его в самое сердце. В силу разных причин идейные проек­ты прошедших десятилетий в большинстве своем не нашли своего осуществления. Жилищ­ное строительство отодвинуло архитектуру на задворки, а за­тем и само угасло.

Но "красные линии", несмот­ря ни на что, оказались живу­чими, как вечные сине-зеленые водоросли, загубившие жизнь многих волжских и днепровс­ких сооружений. В этой неопре­деленной ситуации они продол­жают свою пагубную для горо­да жизнь, намерены продол­жать и завтра. До тех пор, ви­димо, пока останется хоть что-то, что они обрекли на заклание.

До сей поры остается под угрозой сноса в зоне будущего проспекта Победы одно из луч­ших зданий Усть-Каменогорс­ка - дом Кожевникова, постро­енный в 1914 году, и более изве­стный как бывшая библиотека им. А. С. Пушкина по ул. Тохтарова (на снимке).

Невозможно ошибиться в оценке этого здания? как одного из наиболее поэтичных в горо­де, кстати, памятника архитек­туры, хотя само по себе это сло­восочетание - "памятник архи­тектуры" - невольно делает тво­рения архитектуры прошлого чем-то отжившим, ушедшим, умершим. А может быть не толь­ко "невольно делает", а как бы фиксирует наше отношение к ним. Почему мы не употребля­ем слово "памятник" по отно­шению к произведениям лите­ратуры, живописи, музыки?

Все прекрасно понимают, что эти шедевры и сейчас принад­лежат нам, живущим, что они участвуют в вашей повседневной жизни, составляют ее неотъемлемую частицу.

Сомнительна вообще право­мерность деления на "памятни­ки" и "не памятники". Кто установит границу между ними? Мне кажется, что сегодня надо ох­ранять все, что осталось от ста­рого Усть-Каменогорска, все уцелевшие его уголки, а не одни "памятники".

Нетрудно представить, на­пример, что произойдет с Не­вским проспектом в Санкт-Пе­тербурге, если произойдет пе­реустройство по принципу "цен­но - не ценно". Разрешений на слом будет немало. "Памятни­ки" обильно "разбавят" короб­ками обычной и улучшенной планировки, включая и блоч­ные коробки... и Невского уже не будет, как нет теперь Усть-Каменогорска исторического, как цельного ансамбля.

Усть-Каменогорскую красо­ту атакуют. Атакуют мощно, решительно, с напором. Нужд много: новые административ­ные, торговые и другие заведе­ния, особенно АЗС - настоящий бич времени. За каждым "надо" мощный покровитель, мощный защитник интересов, эгоистич­ный и безжалостный, ничего, кроме своих нужд, планов не видящий, только свои интересы отстаивающий.

И лишь Красота беззащит­на. У Красоты нет своего ведом­ства защиты, способного на рав­ных противостоять атакующим. Нет Глав Красоты. Она, как ро­сток хрупкого растения, зака­тываемого асфальтом, борется за свою жизнь сама.

Поломать Красоту легко. "Ломать - не строить" - опреде­лил народ. Создать трудно. Она многодельна. Она требует та­ланта, времени, прилежания. Красота не имеет цены, и это воодушевляет многих переуст­роителей. Она бесценна и не­повторима. Не случайно в му­зейных реестрах возле наибо­лее выдающихся произведений искусства в графе «цена» проставлено «нет цены».

И другого подхода к Красоте быть не может. Иначе – рынок. А красота не предмет рынка. Но без красоты нельзя. Без нее не имеют смысла ни квадратные метры жилья, ни широкие проспекты, ни магазины, ни кафе и рестораны и др. Без Красоты они - ничто - лишь средство существования. Жалкого существования. Без­духовного.

Это тревожит людей. Они не просто хотят существовать. Жажда духовной жизни - ос­новное преимущество челове­ка перед всем живым - неист­ребима. Поэтому на защиту погибающей и уничтожающей­ся Красоты выходит обще­ственность. И лишь на собра­ниях архитекторов ни слово "красота", ни его синонимы почти не возникают.

Неспокойно на сердце, ког­да раздаются из авторитет­ных уст слова - вроде этого:"излишняя сохранность сре­ды может вступить в конф­ликт с жизнью города, и по­этому снос неизбежен".

Тревожно при мысли, что "красные линии" еще суще­ствуют и их намерены осуще­ствлять. Тревожно, когда все это выдается за заботу об ар­хитектурном облике города. Мне стыдно за этих людей! Я не верю им!

Ситуация может изменить­ся лишь тогда, когда те, в чьих руках находится судьба Усть-Каменогорска и кому удобнее сейчас расценивать "глас на­рода" как ненужные эмоцио­нальные всплески, наконец поймут, что здравый смысл и талант, а не ведомственные амбиции должны вершить судьбу нашего города, чтобы он мог залечить свои раны.

Пока этого не произошло. Отсюда тревога, и потому, ког­да я иногда просыпаюсь но­чью, мне слышится скрежет бульдозера.

Михаил  ЛАРИОНОВ

«7 дней», 27 сентября 2002.