Белковать начинали с Покрова
Еще задолго до освоения территории нашего края, его посещали русские зверовщики с северного Алтая и его предгорий. В жизни первопоселенцев охота была основным источником существования. Ценные меха и шкуры горных козлов, маралов долгое время шли на «бартер» с заезжими купцами и населением алтайских предгорий.
Каждый охотник, как правило, имел ружье. Первоначально они были шомпольные: кремневые или капсюльные. Довольно тяжелые, они снабжались двумя деревянными ножками, на которые ружье опиралось при стрельбе. (Подобное ружье 1852 года выпуска можно увидеть в областном этнографическом музее). Позднее получили распространение дробовики на мелкого зверя и берданки на крупного.
Снаряжаясь на промысел, охотник, кроме обычной одежды, одевал холщовые или кожаные «чембары» — широкие штаны, в которые заправлялась верхняя одежда. Через плечо на узкий ремень вешался охотничий набор. В него обязательно входила пороховница — «натруска», изготовленная из коровьего рога, кожаный мешочек для дроби и пуль — «мошонка» и другие мелкие предметы для стрельбы. На поясе носили кожаную сумочку для «серников» (спичек), кремня с огнивом и трутом, дратвы, шила и прочей мелочи, а также нож в кожаных или деревянных обтянутых кожей ножнах.
Весной, когда при ярком солнце особенно блестят снега, охотники одевали на глаза специальную сеточку из черного конского волоса. Промышляли в одиночку или артелями. Первые партии обычно уходили, как только начинала «поспевать» белка в сентябре. С осени по неглубокому снегу заезжали на конях, везя весь «запас», т. е. продукты и все необходимое в кожаных сумах и тороках. По глубокому снегу шли на лыжах, а «запас» тащили за собой в козьей или маральей шкуре. Таким же образом возвращались с добычей.
Охотники строили «зимовки» — рубленые избушки с небольшим окном и низенькой дверью. Отапливалась «зимовка» печью-каменкой, сложенной из крупных камней или небольшой глинобитной печью без трубы. Дым выходил прямо в дверь. Такая печь жарче нагревала избушку и быстрее сушила сырую одежду. Внутри, вдоль стен, устраивались лавки, а под потолком «вешала» — жерди для сушки одежды.
Ставили избушки недалеко от воды, а иногда даже одним» углом над горным ручьем, чтобы можно было набрать воды, не выходя наружу. Когда в ненастье, приходилось сидеть и ждать погоды, то занимались починкой своего снаряжения. А охотники деревни Быково (ныне Зыряновского района), например, брали с собой на промысел слепого сказочника. Отдельно от избушки строили на деревьях амбар для съестных припасов. Звери не могли попасть туда, промысловики же забирались по приставной лестнице.
В одной «зимовке» жило четыре-пять человек и иногда и больше. От избушки охотники уходили на десятки километров, расставляя caмoловы: кулемки, плашки, капканы. Территория, на которой были расставлены самоловы одного охотника или одной артели, называлась «ухожень». Чтобы не заблудиться, промысловики на деревьях делали зарубки — «теси».
Основой местной промысловой охоты в разные годы было белкование или соболевание, то есть добыча белки или соболя. Охотились также на сурков, хорьков, «колунков», белых песцов, медведей, «горносталей», лисиц, волков, барсуков, «зайцев», выдр, лосей и других. Белкование начиналось с Покрова, когда белка успевала «выкунеть», до этого она еще была не «дошлая». Охотились на белку с ружьем и собакой, причем хороший белковщик набивал за сезон до ста штук. Соболей ловили в основном капканами.
На Бухтарме рассказывали, что один охотник однажды ухитрился вьюками на лошадях завести на промысловый участок несколько колодных ульев с пчелами, зная соболиную привычку лакомиться медом, и имел промысловый успех. Один из старинных способов добычи соболя — ловля обметом. Каменную россыпь, где прятался соболь, обметывали сетью два метра шириной и 120—300 метров длиной. Соболя выпугивали или выкуривали дымом и он запутывался в сети.
Медведя зимой добывали на берлогах. Вот один из способов. Срубали несколько не очень толстых лесин с сучьями, так называемые «острови», и совали их одну за другой медведю в берлогу. Он их утаскивал к себе, и «островьем» забивалась вся берлога. Тогда медведя или стреляли сквозь ветви, или закуривали дымом, разводя огонь перед входом.
На волков и лисиц охотились осенью по мелкому снегу, гоняя их с собаками. Среди лисиц нередко попадались особо ценные — черно-бурые, серебряные, сиводушки. По мелким снегам с собаками гоняли также рысей и росомах, приканчивая их ножом или стреляя из ружья. В зимнее время охотились и на копытных - маралов, лосей, горных козлов (по местному, яманов или теков). Способы охоты были различные. Один из них — «гоньбой». Применялся чаще всего в феврале-марте по насту («черыму»). Собаки гнали до изнеможения зверя, проваливающегося в снегу и режущего себе ноги о наст, охотник катился сверху на лыжах и втыкал в шею зверя нож, крепленный на палке. Мясо копытных употреблялось в пищу, а шкуры выделывались для бытовых нужд, одежды. Шкуры козлов и маралов шли на изготовление шуб. Богатая доха из таких шкур называлась «яга».
Алтайские охотники, как и все население нашего края, в прошлом были очень набожными, а также верили в приметы. Уходя на охоту, например, они старались никому не попасться на глаза, чтобы не спугнуть удачу. Охота считалась вообще испорченной, если на пути в лес встречалась женщина. Собираясь на промысел, охотники читали молитвы. Во время охоты без молитвы не приступали ни к какому делу. Кроме того, бытовали всевозможные обереги, заговоры. Такие, как «Чтоб прийти с богатой добычей из леса», «Заговор при установке капканов», «Если ружье «испортили», как его «поправить» и другие. Русские крестьяне, осваивая и обживая суровую алтайскую тайгу, став землепашцами, скотоводами, не порывали связи с лесом и в душе всегда оставались охотниками.
Александр ЯКОВЛЕВ, «Рудный Алтай», октябрь 1995 г.