Ритуальные и бытовые предметы в буддийском монастыре

(К 350-летию закладки монастыря Аблаинкит в  Уланском районе Восточно-Казахстанской области)

Конец XX - начало XXI вв. ознаменован интересными случайными находками в монастыре Аблаинкит близ с. Алгабас Уланского района. Об халцедоновой вахане Будды с головами львицы и дракона, выполненной в традиции  мелкой пластики Китая, мы уже писали [1]. В апреле 2003 г. в двадцати метрах к Северо-Востоку от входа в Восточные ворота монастыря была найдена малоприметная деформированная металлическая «коробочка» [2], [ил. 1]. Предмет состоит из двух одинаковых крышек, соединенных с двух сторон, входящими друг в друга кольцевидными замками. Идентичное изображение, нанесенное резцом на поверхность обеих частей,  хорошо сохранилось лишь на одной, другая  –  значительно пострадала от времени.

Как же декорированы крышки предмета?

В центре прямоугольника изображен цветок лотоса с двумя воздетыми вверх стеблями с листьями. Цветок окружает двойная рамка, полосы которой заштрихованы диагональными линиями. Между полосами идут зигзаги, заштрихованные горизонтальными линиями. В образовавшиеся треугольники помещены спирали с возносящимися вверх концами [ил. 2].

Какую же роль играет лотос в мифологии буддизма?

Во время рождения Будды Гаутамы расцвел цветок Удумбара (голубой Лотос гигантских размеров), расцветающий один раз в три тысячи лет[3]. В буддизме с лотосом связывается  также начало космической эры. Лотос, кроме того, указывает на место для священного дерева Будды, Бодхи. Буддистский рай нередко изображался как место, где люди, подобно богам, рождались на цветке лотоса. В буддизме есть целая  лотосовая литература. Это, во-первых, «Падма-пурана», описывающая время, когда вселенная была «золотым Лотосом». Это, во-вторых, значимая для китайского буддизма «Лотосовая сутра» [4]. Наконец, это – «Саддхарма пундарика» («Лотос истинного Закона»), величайший памятник махаянического буддизма, упоминаемый некоторыми буддистами, как последнее поучение Будды [5]. Это и  «сокровище лотоса», заклинаемое в мантре «Ом мане падме хум» [6]. Авалокитешвара, которому посвящена Лотосовая сутра, пытался выполнить поручение о вызволении всех живых существ из сансары (т.е. круговорота, блуждания, цикла перевоплощений). Тогда он пролил слезы, которые после падения на землю проросли лотосами, что иллюстрировало созидательную силу его сострадания.  Из цветков лотоса родились Зеленая и Белая Тары ботхисаттвы, призванные помогать Авалокитешваре в осуществлении его задачи [7]. Авалокитешвара в буддизме изображался, восседающим на лотосе

или держащим лотос и драгоценный камень. Лотос и пламя символизируют в буддизме не только идею воды и огня, но и форму, в которой Ади-Будда впервые открылся на горе Сумеру [8].

Сексуальная образность лотоса, которая наиболее заметна в тантрическом буддизме, прижившемся в Тибете, Центральной Азии и Сибири, иногда сочетает стебель (мужское начало) и цветок (женское начало), как символ духовного единства и гармонии.

Таким образом, лотос, изображенный на крышках «коробочки», является атрибутом Будды Амитабы и Авалокитешвары и представляет возвышенный образ расцвета духовных знаний [6]. О голубом цвете лотоса  Удумбары, возможно, говорит  и небесный цвет фрагментов крышной черепицы, которые до сих пор находятся на искусственной платформе, где стоял величественный Аблаинкинтский храм.

Каков же символический смысл спирали и зигзага, изображенных на этом загадочном предмете?

С древнейших времен спираль является символом жизненной силы, как на уровне космоса, так и на уровне микрокосмоса [9]. Вспоминаются слова Татхагаты в Лотосовой сутре-5: «Я освежу все существа, чьи тела увяли…Я дам счастье тем, кто изнурен тяжелым трудом, они получат радость и смогут наконец отдохнуть». Такова истинная природа Закона, который продвигает мир к вечному благосостоянию, подчиняясь этому Закону, весь мир воссоздается заново и, подобно растениям, которые оживают после дождя и раскрывают свои цветки, мир тоже предстает освеженным [10].

Восходящая спираль – мужской фаллический знак,  также связан с тантрическим буддизмом [9].

Зигзаг – это необычайно древний орнаментальный знак: символ  молнии, власти, плодородия, жары, энергии, борьбы и смерти. Первоначально он был атрибутом богов шторма [11]. По другим данным – это знак водной стихии [12]. Рисунок зигзага напоминает по форме силуэт крупа ваханы Варуны, обитавшей в воде [13], без которой не может существовать влаголюбивый лотос. Подобная змея является атрибутом Симханады Авалокитешвары [14].

Что же могло храниться в «коробочке», и  какова функцинальная принадлежность этого предмета?

Вероятно, это оклад, в котором хранилась миниатюрная  сутра «Саддхарма пундарика» (или «Лотос истинного Закона») или другой буддийский  текст, связанный с символикой Лотоса, и принадлежал одному из лам Аблаинкитского монастыря.  Крышки оклада могли скрепляться плетеным шелковым шнуром, продетым в кольца замков, а  концы шнура - привязываться к специальному отверстию на желтой одежде ламы.

Третья находка, обнаруженная за северо-восточной стеной монастыря осенью 2002 г., представляет фрагменты бело-синей фарфоровой посуды [15],   [ил. 3], которая производилась в Китае, начиная с XIV века. В этой разновидности фарфора сказывается влияние иранской керамики [16]. Появление китайского фарфора в Аблаинките было закономерным, так как строили его китайские мастера [17]. Фарфоровый фрагмент, имеющий волнистый профиль, украшен орнаментом такого типа, какой мы видим на бело-синей фарфоровой чашке XV века, эпохи Мин из музея Гиме в Париже [ил. 4]. Другие осколки имеют орнамент, который продолжал использоваться в Китае при изготовлении фарфоровой посуды вплоть до начала XX века. Достаточно посмотреть на чайницу, изготовленную предположительно в конце эпохи Цин из собрания ВКОЭМ [18], [ил. 5].

В конце статьи обратимся к ритуальным предметам из музея с. Ленинка Уланского района, найденным на территории Аблаинкита в семидесятые годы XX века археологом З.С.Самашевым. Они практически выпали из поля зрения исследователей буддизма в ВКО. Особый интерес представляет бронзовый сосуд [ил.6],[19]. За предметом закрепилось ошибочное название «котел». Но бронзовые котлы, бытовавшие в Китае, начиная с 1400 г. до н.э., имели обязательный конструктивный элемент – треножник под емкостью, которого нет у нашего сосуда.

Следует отметить, что производство бронзовых сосудов характерно для земледельческих культур, к каким не относились кочевые джунгары. Это городское искусство, мастера которого  были окружены в Китае ореолом волшебников за их умение, изготавливать из безликой руды изысканные произведения искусства[20].

Бронзовый сосуд аскетичен по своему дизайну. Зона, где на китайских бронзовых   сосудах  традиционно был декор, отделена от верхнего края неглубокой бороздой , но не имеет орнамента. Горловина сосуда сплюснута, одна из овальных ручек утрачена, емкость сдвинута набок по отношению усеченному конусовидному основанию.

Существовало большое количество разновидностей бронзовых сосудов, издревле производимых в Поднебесной. Их виды обобщены в указателях «ПО-КУ-ТУ» и «СИ-ТСИНГ-КУКЬЕН» в количестве более 2600 единиц[21]. Конструктивно нашему сосуду наиболее близка  золотая чаша эпохи Тан из Метрополитен-музея  в Нью-Йорке [ил.7],[22]. Оба предмета имеют одинаковые основания в виде усеченного конуса, ручки их расположены в верхней части наружных стенок. Отличаются они лишь отношением высоты емкостей к диаметру горловин. В ньюйорском сосуде  высота емкости значительно меньше диаметра, что и делает этот сосуд чашей, а в нашем сосуде эти параметры отличаются лишь на 5 см.

Таким образом, вероятно, сосуд из с. Ленинки представляет упрощенный вариант  бронзового сосуда Китая  более ранних эпох, сохранившего свою конструктивную  форму. В нем могла хранится ритуальная пища, которую готовили на кухне монастыря, или дары, приносимые  монастырю мирянами.

Другой предмет представляет изящный  сосуд, емкость которого имеет много декоративных отверстий овальной и каплевидной формы. Несущая стойка его украшена рельефным фитоморфным орнаментом [ил.8],[22]. Поверхность сосуда, изъеденная ржавчиной, сохранила следы голубого эмалевого покрытия.

Перед нами буддийская храмовая курильница, которая устанавливалась на жертвенник перед скульптурой Будды или других богов. Отверстия были предназначены для усиления движения воздушного потока, разносящего по кругу аромат зажженных благовоний[24].

Ритуальные и бытовые предметы, найденные на территории монастыря, свидетельстуют о том, что, несмотря на политическое противостояние Китайской империи  и Джунгарского ханства, Аблаинкитский  монастырь, был связан тысячами невидимых нитей с китайской культурой, начиная от технологии строительства зданий, кончая жизненно необходимыми предметами ритуальными и бытовыми, которые бытовали в монастыре, как и во всех странах, граничащих с Китаем. Этому всемерно способствовали  торговые караваны, делавшие обязательную остановку рядом с монастырем на длинном и сложном пути  из Китая в Россию. Основатель монастыря ойратский князь Аблай имел грамоту от русского царя Алексея Михайловича, дающее ему право для осуществления торговли в России.  Кроме того, буддизм Поднебесной и ламаизм Джунгарии относятся к общей, Северной, ветви буддизма. Новые находки в Аблаинките еще раз подтверждают благотворность процесса влияния культуры Китая на культуру соседней Джунгарии.

Примечания

1. П.Н. Сушко. Элементы буддийской культуры в Восточном Казахстане (по новым экспонатам Восточно-Казахстанского этнографического музея (в тексте статьи – ВКОЭМ). – Сб. «Россия, Сибирь и центральная Азия. Взаимодействие народов и культур», Барнаул, Барнаульский гос. педагогический университет, 2003 г., с. 175;
2. Жесть железная, медное покрытие, резьба по металлу, 7,2х7,4х1,7 см, эпоха Цин, середина XVII в., частное собрание, Усть-Каменогорск;
3. Е.П.Блаватская.Теософский словарь,М.:Эксмо,2003,с.109,540;
4. В.Н. Топоров. Лотос – Мифы народов мира, том 2 (далее – Топоров), М.: Советская энциклопедия, 1992 г., с. 71;
5. Там же; К. Эррикер. Буддизм (далее – Эррикер), М.: Фаир-пресс, 2002 г.,     с. 121;
6. Дж. Тресиддер (далее – Тресиддер). Словарь символов, М.: Фаир-пресс, 2001 г., с. 200;
7. Эррикер, с. 118;
8. Топоров, с. 71;
9. Тресиддер, с. 355;
10. Эррикер, с. 125;
11. Там же, с. 113;
12. Анри де Моран (далее – Моран). История декоративно-прикладного искусства от древнейших времен до наших дней, М.: Искусство, 1982 г.,     с. 13;
13. Л.А. Терентьев. Опыт унификации музейного описания буддистских изображений. – Сб. «Использование музейных коллекций в критике буддизма», Ленинград, 1981 г., с. 28;
14. Джанжа Ролби Дорже. Древо собрания трехсот изображений, Санкт-Петербург: Алга-фонд, 1997 г., табл. № 94;
15. Осколки бело-синего китайского фарфора эпох Мин и Цин , подглазурная роспись,, XVII в., частное собрание, Усть-Каменогорск;
16. Моран, с. 71;
17. И. Сахаров. Сказания русского народа, Санкт-Петербург, 1849 г., том 2, с. 126;
18. Чайница, бело-синий фарфор, подглазурная роспись, эпоха Цин, кон. XIX – нач. XX вв., ВКОЭМ, КП нв 5-5209;
19. Ритуальный сосуд, бронза ,45х35х24 см, эпоха Цин, середина XVII в., музей с. Ленинка Уланского района ;
20. Моран , с.78;
21. К.Верман. История искусства всех времен и народов, том I, Санкт-Петербург, с.686;
22. Моран,с.75;
23. Курильница, железо, эмаль, 15х13,эпоха Цин, середина XVII в., музей с. Ленинка Уланского района;
24. В.Семенов. Буддийский  монастырь, ж. «Русский вестник», 1883, октябрь, с.215.

Подписи к иллюстрациям

1. Лотосовый оклад. Эпоха Цин, частное собрание, г .Усть-Каменогорск.
2. Прорись орнаментов на крышках Лотосового оклада.
3. Фрагменты бело-синей фарфоровой посуды, эпохи Мин и Цин, частное  собрание г. Усть-Каменогорск .
4. Бело-синяя фарфоровая чашка, эпоха Мин, музей Гиме, Париж.
5. Бело-синяя фарфоровая чайница, эпоха Цин,  ВКОЭМ.

6     Ритуальный сосуд,эпоха Цин,  музей с ЛенинкаУланского р-на.

7.    Чаша, эпоха Тан,Метрополитен-музей,Нью-Йорк.

8.    Курильница, эпоха Цин, середина XVII в.

П.Н.Сушко

Сборник «Россия, Сибирь и Центральная Азия:

взаимодействие народов и культур», Барнаул, 2005 г.

< Предыдущая		Следующая >