Из истории сибирского казачьего линейного войска

(на основе материалов отдела редких книг и рукописей Восточно-Казахстанского областного  этнографического музея)

Сибирские казаки - прямые потомки первых завоевателей Сибири, разбросанные по всей об­ширной, завоеванной их предками стране, «про­ведывавшие новые землицы и приводимые их обитателей под высокую державную руку москов­ских государей», не составляли в XVI и XVII сто­летиях одного более или менее правильно орга­низованного военного сословия, не носили даже и одного общего имени, а просто назывались го­родовыми казаками, по названию тех городов, в которых они жили: тюменские, ялуторовские, ишимские, курганские, тобольские, томские, красноярские и др.

В конце XVII столетия самым южным посе­лением на р. Иртыше был Чернолуцкий острог, основанный в 1670 году, в 50-ти верстах ниже впадения р. Оми в Иртыш. Чернолуцкая укреп­ленная слобода служила тогда главным наблюда­тельным пунктом на рубеже двух степей: Киргиз­ской, расстилающейся за Иртышом, и Барабинской, лежащей между реками Иртышом и Обью. Часть этой степи, идущая к югу от р. Оми и по правому берегу Иртыша, занята была коче­вьями могущественных тогда джунгаров. От Чер-нолучья укрепленная линия проходила через Ишимский, Тарский и Тюкалинский округа Тобольской "губернии до границ Оренбургской гу­бернии и называлась Ишимской. Линия эта была самым передовым оплотом, ограждавшим мир­ные земледельческие округа Северо-Западной Сибири от набегов степных соседей, джунгаров и киргизов.

Для несения службы на Ишимской погранич­ной линии высылались погодно городовые каза­ки из Тюмени, Тары, Тобольска и др.

К началу XVIII века Ишимская линия не могла уже охранять земледельческую колонизацию от дерзких и постоянных набегов калмыков и кир­гизов, наводивших страх на мирных жителей и державших их постоянно в тревоге не только за свое имущество, но и за свою жизнь. Положе­ние русского населения этой окраины в то время было настолько тревожно, что каждый набег за­ставлял приграничных поселенцев бросать свои жилища и спасаться в городах и острогах.

В первой четверти XVIII века продолжается продвижение на юг по долине р. Иртыша в глубь Киргиз-Кайсацких степей, считавшихся тогда «воротами и ключами в Индию», которое и выз­вало к жизни особое сословие воинов-землепаш­цев, известных в дальнейшем под именем Сибир­ского казачьего войска.

Скажем несколько подробнее об этой экспе­диции, предпринятой самим правительством на казенные средства, при ближайшем содействии сибирского губернатора князя М.П. Гагарина (повешен Петром I за лихоимство).

22-го мая 1714 года, по предложению князя Гагарина, император Петр I собственноручным указом повелел «построить город у Ямышева озера (на Иртыше) и идти далее до города Еркети (на реке Дарье) и оным искать овладеть», для чего и приказал снарядить особую экспедицию под начальствам Бухгольца.

В июле 1715 года Бухгольц отправился из То­больска вверх по Иртышу, на 32 досчаниках и 27 лодках, с отрядом в 3 тысячи человек, в числе которых были пешие и конные сибирские каза­ки и казачьи дети.

В октябре того же года, дойдя с экспедици­ей своей до Ямышевского озера, Бухгольц по­строил Ямышевскую крепость, в которой и остался зимовать. Но вскоре, осажденный десятитысяч­ным отрядом джунгар и потеряв во время двух­месячной осады от повальных болезней значи­тельную часть своего отряда, Бухгольц вынужден был срыть Ямышевское укрепление и отступить назад к реке Оми, при которой, на левом берегу ее, основал в 1716 году Омскую крепость. В этом же году полковник Мятигоров возобновил и раз­рушенную Ямышевскую крепость.

В последующие четыре года на Иртыше были построены следующие крепости:

Семипалатинс­кая, Долонская и Усть-Каменогорская. В 1720 году, с целью связать между собою эти пять прииртышских крепостей, построены семь промежуточных форпостов: Ачаирский, Черлаковский, Осморыжский, Чернорецкий, Коряковский, Семиярский, Убинский. Во всех этих прииртышских крепостях тогда же были расставлены гарни­зоны из регулярных пехотных солдат, конных драгун и городовых казаков, присылавшихся сюда на очередную службу. С городовыми каза­ками служили на Иртышской линии и команди­руемые ежегодно команды донских и яицких ка­заков.

Отбыв очередную службу в иртышских крепо­стях, многие казаки, которым надоедали посто­янные передвижения с места на место, остава­лись на Иртыше, селились в новых крепостях, обзаводились там своим домашним хозяйством и навсегда делались обитателями этого края.

В 1725 году Сибирский приказ издает подроб­ное расписание всем городовым и крепостным казакам и прочим разным служилым людям Сибири, которым в пяти крепостях иртышских положено было содержать казаков 779 человек, одного десятника, одного пятидесятника и одного поручника. Это расписание Сибирского прика­за можно считать первым штатом иртышских кре­постных казаков. К этому же времени относится и начало горного промысла на Алтае, когда в 1726 году Демидов получил разрешение правительства на проведение горных работ, что не могло не повлечь за собой усиления и укрепления Иртыш­ской линии против натиска джунгаров. В 1745 году из России на Иртышскую линию прибыва­ет генерал-майор Киндерман с 5 драгунскими полками, и с этого времени принимается целый ряд мер к усилению Сибирских пограничных линий. Под руководством Киндермана Иртыш­ская линия усилена возведением на ней 30 но­вых укрепленных пунктов и положено основание двум новым военно-пограничным линиям Запад­ной Сибири: Пресногорьковской и Колывано-Кузнецкой.

При Киндермане же возник вопрос о спрям­лении старой неудобной Ишимской линии, со­единявшей Иртышскую и Оренбургскую, и о проведении взамен ее новой. В 1752 году сенат утвердил проект Киндермана о новой линии и указом 22 марта разрешил «к вящему защищению Сибирской стороны от набегов киргиз-кайсаков» ...построить между Омской крепостью и Зверно-головской 11 крепостей, 33 редута и 42 маяка, к сооружению которых тогда же приступили. Так образовалась Пресногорьковская или Горькая линия Сибирского войска (Омск-Петропавловск-Пресногорьковск), постройка которой была за­кончена в 1755 году.

В это время на всех пограничных линиях За­падной Сибири - Пресногорьковской, Иртышс­кой и Колывано-Кузнецкой - находилось 125 ук­репленных пунктов. Общая численность состав­ляла 7600 человек, в том числе 900 донских, 1217 городовых и 779 крепостных сибирских казаков. При этих войсках состояло 240 артиллерийских орудий.

В 1760 году все казаки, водворенные в ир­тышских крепостях, подчинены одному атаману; на эту должность был назначен сотник Федор Ан­циферов.

С назначением в 1763 году начальником над Сибирскими пограничными линиями энергично­го и деятельного генерал-поручика Шпрингера устройство существовавших пограничных линий было улучшено, началось строительство новых  - Бийской и Бухтарминской, а также несколько упорядочилась чрезвычайно тяжелая служба вой­ска и особенно казаков. Для соединения с Ир­тышской линией от Усть-Каменогорской крепо­сти до Бухтарминской были построены Ульбинский, Феклистовский, Северный, Александров­ский, Березовский редуты и от Бухтарминской вверх по Иртышу - Вороний, Черемшанский, Ярки. Эта цепь редутов служила продолжением Иртышской линии, иногда ее называли Бухтар­минской. Шпрингер первым обратил внимание на прилинейных казаков, и первый поднял го­лос в защиту их интересов, настаивая на корен­ном переустройстве местных казаков. В 1765 году он представил в сенат и военную коллегию про­ект устройства в Сибири особого организованного казачьего войска из находившихся там городовых и крепостных казаков.

Ходатайство Шпрингера о переустройстве Си­бирских линий и об издании положения о каза­ках было повторено и его преемниками, генера­лами Штрандманом, Лавровым и особенно Глазенапом, из которых первый по прибытии в Пе­тербург в 1799 году представил записку лично императору Павлу I, а Глазенап, по прибытии в Сибирь в 1808 году, доложил сенату о бедствен­ном положении западно сибирских казаков, на­стаивая на необходимости улучшения их положе­ния.

В 1808 году было издано Положение о Сибир­ском линейном казачьем войске. Под этим об­щим именем казаки пограничных линий - Ир­тышской, Пресногорьковской или Горькой, Кузнецкой, Бухтарминской и Бийской - были соединены в одно особое военное сословие, с присвоенными ему правами и привилегиями и со своими сословными учреждениями. Положение регламентировало постоянную «доколе в силах» службу, подтвердило указ 1797 года о невозмож­ности выхода из сословия - «раз вступивший, оставался в нем навечно с потомством своим». В 1808 году регулярные войска были выведены из Сибири, а охрана была возложена, кроме небольших гарнизонов в городах, главным обра­зом, на казаков. В 1808 году заведена и войско­вая артиллерия в составе двух конно артиллерий­ских рот. В 1809 году войску были пожалованы, по числу выставляемых им полков, 10 знамен.

В 1846 году вышло новое положение о войс­ке, которое ограничило право властей принуди­тельно переселять казаков по мере продвижения границы, казаки переселялись по жребию и на­значению.

Реформа 1861 года значительно видоизмени­ла войсковую организацию и особенно упорядо­чила службу казаков, бесспорно, все еще весь­ма тяжелую. Была отменена прежняя постоянная «доколе в силах» служба казаков по станицам и оставлена лишь служба по нарядам в степные и внутренние отряды. После двухлетний очередной службы в отрядах казаки стали пользоваться льго­той от 3 до 4 лет для своих домашних дел. Ранее существовавшие обременительные войсковые хозяйственные заведения уничтожены. За все льготы казаки должны были служить на собствен­ных лошадях, с собственным обмундированием и вооружением [I].

Во второй половине XIX века Сибирское ли­нейное казачье войско насчитывало уже 12 пол­ков, и дислоцированы они были следующим образом: 1-й полк в станице Кокчетавской, 2-й — в Атбасарской, 3-й — в Пресновской, 4-и — в городе Петропавловске, 5-й — в станице Николаевской, 6-й — в городе Омске, 7-й — в Павлодаре, 8-й — в Семипалатинске, 9-й — в Усть-Каменогорске, 10-й — в Копале, 11-й — в Тобольске, 12-й — в Томске. Первые 10 полков содержат Сибирскую кордонную линию и пикетные дороги: из Петропавловска через станицы Кокчетавскую и Атбасарскую в Акмолинское ук­репление; из Павлодара через Баян-аул в Карка-ралу; из Семипалатинска через укрепления Сер-гиопольское, Копальское и Илийское в Верное; наконец из Усть-Каменогорска в укрепление Кокпектинское. Кроме того, они исполняют и другие обязанности в областях Сибирских киргиз и Семипалатинской. Последние два полка и Тобольский пеший полубатальон исполняет только полицейские обязанности [2. С.237].

Один из виднейших в XIX веке исследователей истории казачества полковник Хорошхин в монографии «Казачьи войска. Опыт военно-статистического описания» (Спб., 1881) так объясняет феномен возникновения казачества: «Время первого появления казаков в точности неизвестно: первые указания на них появляются еще во второй половине XIV века; в XV веке, особенно во второй его половине, казаки появляются в составе вооруженных сил русских князей, Литвы и Польши. Со второй же половины XVI столетия на окраинах России появляются большие казачьи общины, образовавшиеся самостоятельно из выходцев, недовольных существующими порядками. Чем тяжелее было положение в государствах, тем сильнее был наплыв в казачьи общины, носивших название «казачьих войск». Правительство, убедившись, какую пользу приносят казачьи поселения, расположенные на границах с азиатскими племенами, впоследствии стало на вновь занятых территориях водворять поселенцев, образуя из них новые казачьи войска.

Из этого видно, что развитие казачьих войск находилось в тесной связи с жизнью государства, с постепенным его ростом и расширением границ, с изменением внутреннего его строя.

Царствованием Петра I более чем четырехвековой период существования казаков можно разделить на два отдела, в первом - казачьи войска возникают и развиваются самостоятельно, во втором - образование казачьих войск происходит исключительно по усмотрению правительства» [3. С. I].

Таким образом Сибирское казачье войско, начало которому было положено именно при Петре I, возникло «исключительно по усмотрению правительства», что не могло не наложить определенного своеобразия на само существование этого войска. И таким «своеобразием», главной, пожалуй, отличительной чертой Сибирского казачества была непомерная тяжесть службы, в чем читатель мог вполне убедиться. Даже после Положения 1846 года, которое официально запретило принудительно переселять казаков, положе­ние этого сословия, практически бесправного в этом отношении, оставляло желать много лучше­го: в 1848 году было осуществлено переселение 8-го (Семипалатинск) 9-го (Усть-Каменогорск) полков в Семиречье.

Что же касается тягот будничной службы, то о них могут рассказать очевидцы: «...В прежнее время наши линейные офицеры и казаки поня­тия не имели о палатках. При переходе на ноч­лег части располагались биваком; за козлами ру­жей сваливались солдатские походные мешки, служившие изголовьем. Таким образом в случае надобности солдат готов был к бою в одну мину­ту; но каково то было в ненастье, холод или 40 градусов жары, но и тут находчивость солдата выручала его: если под рукою не было бурьяна или кустарника, из которого можно было сделать шалаш или балаган, солдат накидывал свой плащ на козлы ружей и под его тенью находил защиту хотя бы для одной головы, вовсе не заботясь об остальных частях своего тела». Вообще выносли­вость линейного солдата, руками которого пост­роены все степные города, укрепления, пикеты, разработаны дороги, как Госфорский перевал около Копала, достойна удивления. И тот же труженик-солдат почти каждый год делал по сте­пи тысячеверстные походы, о которых нет и по­мина в его формулярах.. Где, например, в наших хрониках значится, кем и когда заняты и по­строены укрепления Копал, Верное и другие, а между тем это дело нашего славного 8-го Сибир­ского, ныне 12-го Туркестанского линейного батальона, передвинутого для занятия Копала в 1848 году из Семипалатинска, а в 1853 году на­правленного дальше, в степь за реку Или, в от­ряд под начальством пристава при киргизах Боль­шой орды майора Перемышльского, основавшего в следующем, 1854, году нынешний цветущий город Верный» [4. С. 358].

О занятиях войскового населения Сибирско­го казачьего войска достаточно подробно говорит­ся в статье Н. Краснова [5. С. 293-311], кото­рый при анализе создавшегося положения пользу­ется «тщательно и добросовестно составленными» трудами Усова - «Статистическое описание Си­бирского казачьего войска» и «Список населенных мест Сибирского казачьего войска». Прово­дя сравнительный анализ казачьих войск, И. Краснов приходит к выводу о том, что сибирс­кие казаки «оказываются самыми бедными по производительным силам в общей казачьей се­мье», следствием чего является значительный рост преступлений. «Войсковое начальство нахо­дит, что на нравственные качества имели вред­ное влияние в некоторой степени часто повторя­ющиеся в последнее десятилетие неурожаи и значительные падежи скота. Со своей стороны, губернатор Акмолинской области и прокурор относят развитие порочных наклонностей казаков к давно прошедшему времени, когда беспрерывная служба сибирских казаков на полном содержании от казны воспитала в них беспечность о собственных нуждах, а экспедиции в степь, да­вавшие им случай к безнаказанным добычам от киргизского населения, развили у сибирских казаков непривычку к систематическому хозяй­ственному труду и своевольство. К тому же оче­редная служба, отвлекающая казака от дома и от хозяйства на несколько лет, не может не сопро­вождаться расстройством последнего и не может не усиливать равнодушия к семейному очагу и к домовитости. Однако же следует заметить, что Бийская и Бухтарминская линии, наделенные изобильнее прочих частей войска благами приро­ды, отличаются меньшею склонностью к поро­ку» [5. С.293-3 II].

По мнению семипалатинского губернатора, источником слабого развития нравственности в среде казаков служит то, что они, пользуясь ог­ромными поземельными пространствами (75 де­сятин удобной земли на душу мужского пола вой­скового сословия), приучаются жить не своим трудом, что позволяет вести сибирским казакам меновую торговлю с киргизами, и этим сред­ством получать некоторые источники для исправ­ления на службу и для домашнего обихода.

Лучшее хлебопашество замечается между ка­заками, происходящими от зачисленных в раз­ное время крестьян. Приводя этот пример, ав­тор статистического описания Сибирского войс­ка приходит к заключению: чтобы казачье насе­ление могло пользоваться землею и вообще ес­тественными дарами природы с наибольшею выгодою и с наименьшим их истощением, ему необходимо теоретическое и практическое озна­комление с сельским хозяйством. Хотя сам ав­тор говорит, что с этой целью в Сибирском вой­ске ничего не было сделано, но вслед за тем упо­минается об обязательном принуждении сибир­ских казаков к земледелию, по примеру военных поселений. Это принудительное хлебопашество вводилось и в прошедшем столетии (т.е. XVIII.-З.В.), и в 20-х годах настоящего (XIX. - З.В.), и не принесло ощутительной выгоды, но тем не менее приучало казаков к постоянному система­тическому труду. Войсковые общественные паш­ни просуществовали до 1836 года и были унич­тожены по случаю увеличившихся нарядов людей в степные командировки.

Обилием земель и малолюдством края, по сло­вам Усова, обусловливается у казаков экстенсив­ное земледелие. Несмотря на громадные земель­ные довольствия, казаки нередко пашут за 50 и 100 верст от своего местожительства; истощив свои юртовые земли, они нанимают от войска запасные земли. Искусственное удобрение полей казакам совершенно неизвестно; но у жителей Зайсанского приставства употребляется, подоб­но как у семиреченских казаков, ирригация по­лей. Здесь урожай хлеба постоянный и сбор его равняется восьми четвертям на душу обоего пола войскового сословия.

Упадок скотоводства в Сибирском войске, по словам Усова, следует приписать губительному действию ежегодно появляющихся повальных бо­лезней, а именно: сибирской язвы лошадей и чумы рогатого скота. Упадок этой производитель­ной силы, служащей главным фактором благо­состояния казаков, несомненно доказывает, что экономическое положение их ухудшилось в пос­ледние 20 лет. Многие хозяйства лишились всех своих лошадей и обеднели до такой степени, что значительная часть льготных казаков на лагерные учебные сборы является пешими или на после­дних рабочих лошадях, взятых из-под сохи. С каждым годом растет число казаков, прибегаю­щих к взаимообразному пособию от войсковых сумм и станичных капиталов для приобретения себе лошадей. Рыболовство у сибирских казаков развито, сравнительно с другими членами каза­чьей семьи, весьма слабо и не может пополнить сравнительно малого развития двух других произ­водительных сил. Между тем в более отдаленное время рыболовство и в Сибирском войске стояло на первом плане.

Подспорьем производительным силам служат здесь отчасти табаководство и пчеловодство и, как выше сказано, меновая торговля. Деятель­ность казачьего населения главнейшим образом состоит в беспрерывной мелочной перепродаже на месте русских произведений оседлым кочев­никам и степного товара русским купцам».

Энциклопедия Брокгауза и Ефрона к перечис­ленным занятиям Сибирского казачества добав­ляет извоз, заводскую промышленность - выделка кож и топка сала, а также кроме меновой тор­говли и денежную, оборот которой в 1893 году составил 905069 рублей (меновой - 200000) [6. С. 893-892]. Здесь же содержатся сведения о чис­ленности Сибирского линейного казачества на конец XIX века, состоянии народного образова­ния и др. На 1 января 1894 года народонаселе­ния, сосредоточенного в 170 населенных пунк­тах, числилось: войскового сословия - 113546 (57623 мужчин и 55923 женщин). За счет войска содержится 152 учебных заведения, в том числе 149 станичных и поселковых школ; кроме того, имеется еще 12 учебных заведений постороннего ведомства. Во всех этих  школах к 1 января 1894 года обучалось 4029 мальчиков и 1057 девочек. На учебную часть войско тратит 40136 р. К 1917 году численность Сибирского казачьего войска состав­ляла 164 тысячи человек.

Что касается бытовой стороны жизни Сибир­ского казачьего войска, то специальных исследо­ваний, посвященных этому вопросу, в отделе редких книг и рукописей нет. Но поскольку все казачьи войска имели, безусловно, много общего в обычаях, традициях и обрядах, то мы рассмот­рим этот вопрос на примере Оренбургского ка­зачьего войска.

18-летний казак принимал присягу, и с это­го времени начиналась его служба. Вначале шло учение: каждую зиму 4 семидневных учения, на которые молодой казак обязан был явиться в ста­ницу на коне. С 20 лет казак проводил ежегодно один летний месяц (май-июнь) «на бараках». В 22 года он уходил на действительную службу, где служил три года. На службу казак обязан был явиться, имея лошадь, форменную одежду, сед­ло, что стоило около 250 рублей. Большинство  казаков обзаводилось за свой счет, беднякам же помогало поселковое правление.

Правление состояло из атамана и представи­телей от казачества. Все они выбирались из сво­ей среды. В выборах участвовали все казаки, от 17 до 60 лет. Атамана выбирали на три года с жалованием 120 рублей в год. Выборы старого атамана на новое трехлетие случались крайне редко.

Женились казаки всегда, до службы, иногда еще до «бараков». За несколько недель до свадь­бы начинался девишник. Девушки жили у неве­сты, а вечером, когда собирались, молодежь пела песни, чаще грустные, танцевала. В день венчания жених приезжал в дом невесты. Здесь всех усаживали за стол, угощали, молодые же к пище не притрагивались до венца. После благо­словения родителей ехали в церковь. Невеста шла к венцу с двумя свахами. Родители жениха и невесты в церкви не присутствовали. После вен­чания пировали в доме жениха. На другой день, после «поднятия молодых», продолжали свадь­бу. Попировав, шли в дом невесты, а потом ходили по родне, сначала по родне жениха, а потом по родне невесты.

Казачьи семьи были большими. Главой семей­ства - старшее по возрасту лицо, либо мужчина, либо женщина. Дети до отделения от отцов ни­каких прав в семье не имели, и здесь царила по­истине военная дисциплина.

Во всех казачьих поселках имелись церкви, ко­торые строились на общественные средства. По праздникам и в пост казаки посещали церковь, обязательно в военной форме. Поселковые и ста­ничные атаманы обращали особое внимание на то как казаки ходят в церковь. Бывали случаи, когда атаман налагал штраф на казака, если тот появлялся в церкви, имея какую-либо «неисправ­ность». При всеобщей набожности в то же вре­мя следует отметить, что переход казака в ранг священнослужителя считался позорным поступ­ком, а обратное вообще не допускалось.

Особым почетом и уважением пользовались казаки в урядничьих (унтер-офицерских) чинах и с медалями. Простой знак за отличную служ­бу, призовые часы, похвальный лист высоко ценились в казачьей среде. Казак, имевший на­шивки на погонах, знаки за отличную стрельбу, джигитовку, пользовался столь высоким уваже­нием в своей среде, что это иногда могло заме­нить богатство и придать вес при сватовстве даже к самой красивой и богатой девушке. Считалось, что казачье семейное счастье определяется не зажиточностью, а «казачьей службой».

Казаки, прекрасные наездники, часто прово­дили различные соревнования и состязания меж­ду собой: джигитовка, скачка, рубка, владение пикой, а зимой — штурм снежной горы.

Мальчики с раннего детства носили формен­ные казацкие фуражки с синим околышем, иног­да с кокардой, либо казацкой, либо офицерс­кой, смотря, по званию; отца. Рубашки были, в основном, синие, под цвет формы.

В казачьих войсках было введено обязатель­ное обучение грамоте, причем в школе обучали не только грамоте, но давали подросткам физи­ческое развитие, прививали казацкий дух, пат­риотизм и монархические убеждения. Школьни­ки имели деревянные винтовки и шашки, зани­мались строевыми занятиями (гимнастикой, мар­шировкой, выправкой), которые прививали с детства высокие воинские качества. Казаки, как правило, были людьми смелыми, предприимчи­выми, миролюбивыми, но главной, поистине неистребимой чертой их характера было чувство товарищества. Сам погибай, а товарища выручай.

Используемая литература:

1. Военный сборник, № 4, апрель 1898 г., С. 266-271, Спб.: Типография Главного управления уделов.

2. Военно-статистическое обозрение Российской империи; Спб:, 1867.

3. Хорошхин. Казачьи войска. Опыт военно-статистического описания. Спб., 1881.

4. Срякомский Г. Воспоминания офицера о туркестанских походах 1864-1865 гг. / Военный сборник. № 2 1891

5. Влияние экономического развития казачьих войск на народное образование, Военный сборник. № 10 1879

6. Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь. Спб., 1894

Виктор ЗЮЗЬ

Сборник материалов международной научной  конференции

«Этнография Алтая и сопредельных территорий», Барнаул, 1998 г.

< Предыдущая		Следующая >