Из истории сибирского казачьего линейного войска
(на основе материалов отдела редких книг и рукописей Восточно-Казахстанского областного этнографического музея)
Сибирские казаки - прямые потомки первых завоевателей Сибири, разбросанные по всей обширной, завоеванной их предками стране, «проведывавшие новые землицы и приводимые их обитателей под высокую державную руку московских государей», не составляли в XVI и XVII столетиях одного более или менее правильно организованного военного сословия, не носили даже и одного общего имени, а просто назывались городовыми казаками, по названию тех городов, в которых они жили: тюменские, ялуторовские, ишимские, курганские, тобольские, томские, красноярские и др.
В конце XVII столетия самым южным поселением на р. Иртыше был Чернолуцкий острог, основанный в 1670 году, в 50-ти верстах ниже впадения р. Оми в Иртыш. Чернолуцкая укрепленная слобода служила тогда главным наблюдательным пунктом на рубеже двух степей: Киргизской, расстилающейся за Иртышом, и Барабинской, лежащей между реками Иртышом и Обью. Часть этой степи, идущая к югу от р. Оми и по правому берегу Иртыша, занята была кочевьями могущественных тогда джунгаров. От Чер-нолучья укрепленная линия проходила через Ишимский, Тарский и Тюкалинский округа Тобольской "губернии до границ Оренбургской губернии и называлась Ишимской. Линия эта была самым передовым оплотом, ограждавшим мирные земледельческие округа Северо-Западной Сибири от набегов степных соседей, джунгаров и киргизов.
Для несения службы на Ишимской пограничной линии высылались погодно городовые казаки из Тюмени, Тары, Тобольска и др.
К началу XVIII века Ишимская линия не могла уже охранять земледельческую колонизацию от дерзких и постоянных набегов калмыков и киргизов, наводивших страх на мирных жителей и державших их постоянно в тревоге не только за свое имущество, но и за свою жизнь. Положение русского населения этой окраины в то время было настолько тревожно, что каждый набег заставлял приграничных поселенцев бросать свои жилища и спасаться в городах и острогах.
В первой четверти XVIII века продолжается продвижение на юг по долине р. Иртыша в глубь Киргиз-Кайсацких степей, считавшихся тогда «воротами и ключами в Индию», которое и вызвало к жизни особое сословие воинов-землепашцев, известных в дальнейшем под именем Сибирского казачьего войска.
Скажем несколько подробнее об этой экспедиции, предпринятой самим правительством на казенные средства, при ближайшем содействии сибирского губернатора князя М.П. Гагарина (повешен Петром I за лихоимство).
22-го мая 1714 года, по предложению князя Гагарина, император Петр I собственноручным указом повелел «построить город у Ямышева озера (на Иртыше) и идти далее до города Еркети (на реке Дарье) и оным искать овладеть», для чего и приказал снарядить особую экспедицию под начальствам Бухгольца.
В июле 1715 года Бухгольц отправился из Тобольска вверх по Иртышу, на 32 досчаниках и 27 лодках, с отрядом в 3 тысячи человек, в числе которых были пешие и конные сибирские казаки и казачьи дети.
В октябре того же года, дойдя с экспедицией своей до Ямышевского озера, Бухгольц построил Ямышевскую крепость, в которой и остался зимовать. Но вскоре, осажденный десятитысячным отрядом джунгар и потеряв во время двухмесячной осады от повальных болезней значительную часть своего отряда, Бухгольц вынужден был срыть Ямышевское укрепление и отступить назад к реке Оми, при которой, на левом берегу ее, основал в 1716 году Омскую крепость. В этом же году полковник Мятигоров возобновил и разрушенную Ямышевскую крепость.
В последующие четыре года на Иртыше были построены следующие крепости:
Семипалатинская, Долонская и Усть-Каменогорская. В 1720 году, с целью связать между собою эти пять прииртышских крепостей, построены семь промежуточных форпостов: Ачаирский, Черлаковский, Осморыжский, Чернорецкий, Коряковский, Семиярский, Убинский. Во всех этих прииртышских крепостях тогда же были расставлены гарнизоны из регулярных пехотных солдат, конных драгун и городовых казаков, присылавшихся сюда на очередную службу. С городовыми казаками служили на Иртышской линии и командируемые ежегодно команды донских и яицких казаков.
Отбыв очередную службу в иртышских крепостях, многие казаки, которым надоедали постоянные передвижения с места на место, оставались на Иртыше, селились в новых крепостях, обзаводились там своим домашним хозяйством и навсегда делались обитателями этого края.
В 1725 году Сибирский приказ издает подробное расписание всем городовым и крепостным казакам и прочим разным служилым людям Сибири, которым в пяти крепостях иртышских положено было содержать казаков 779 человек, одного десятника, одного пятидесятника и одного поручника. Это расписание Сибирского приказа можно считать первым штатом иртышских крепостных казаков. К этому же времени относится и начало горного промысла на Алтае, когда в 1726 году Демидов получил разрешение правительства на проведение горных работ, что не могло не повлечь за собой усиления и укрепления Иртышской линии против натиска джунгаров. В 1745 году из России на Иртышскую линию прибывает генерал-майор Киндерман с 5 драгунскими полками, и с этого времени принимается целый ряд мер к усилению Сибирских пограничных линий. Под руководством Киндермана Иртышская линия усилена возведением на ней 30 новых укрепленных пунктов и положено основание двум новым военно-пограничным линиям Западной Сибири: Пресногорьковской и Колывано-Кузнецкой.
При Киндермане же возник вопрос о спрямлении старой неудобной Ишимской линии, соединявшей Иртышскую и Оренбургскую, и о проведении взамен ее новой. В 1752 году сенат утвердил проект Киндермана о новой линии и указом 22 марта разрешил «к вящему защищению Сибирской стороны от набегов киргиз-кайсаков» ...построить между Омской крепостью и Зверно-головской 11 крепостей, 33 редута и 42 маяка, к сооружению которых тогда же приступили. Так образовалась Пресногорьковская или Горькая линия Сибирского войска (Омск-Петропавловск-Пресногорьковск), постройка которой была закончена в 1755 году.
В это время на всех пограничных линиях Западной Сибири - Пресногорьковской, Иртышской и Колывано-Кузнецкой - находилось 125 укрепленных пунктов. Общая численность составляла 7600 человек, в том числе 900 донских, 1217 городовых и 779 крепостных сибирских казаков. При этих войсках состояло 240 артиллерийских орудий.
В 1760 году все казаки, водворенные в иртышских крепостях, подчинены одному атаману; на эту должность был назначен сотник Федор Анциферов.
С назначением в 1763 году начальником над Сибирскими пограничными линиями энергичного и деятельного генерал-поручика Шпрингера устройство существовавших пограничных линий было улучшено, началось строительство новых - Бийской и Бухтарминской, а также несколько упорядочилась чрезвычайно тяжелая служба войска и особенно казаков. Для соединения с Иртышской линией от Усть-Каменогорской крепости до Бухтарминской были построены Ульбинский, Феклистовский, Северный, Александровский, Березовский редуты и от Бухтарминской вверх по Иртышу - Вороний, Черемшанский, Ярки. Эта цепь редутов служила продолжением Иртышской линии, иногда ее называли Бухтарминской. Шпрингер первым обратил внимание на прилинейных казаков, и первый поднял голос в защиту их интересов, настаивая на коренном переустройстве местных казаков. В 1765 году он представил в сенат и военную коллегию проект устройства в Сибири особого организованного казачьего войска из находившихся там городовых и крепостных казаков.
Ходатайство Шпрингера о переустройстве Сибирских линий и об издании положения о казаках было повторено и его преемниками, генералами Штрандманом, Лавровым и особенно Глазенапом, из которых первый по прибытии в Петербург в 1799 году представил записку лично императору Павлу I, а Глазенап, по прибытии в Сибирь в 1808 году, доложил сенату о бедственном положении западно сибирских казаков, настаивая на необходимости улучшения их положения.
В 1808 году было издано Положение о Сибирском линейном казачьем войске. Под этим общим именем казаки пограничных линий - Иртышской, Пресногорьковской или Горькой, Кузнецкой, Бухтарминской и Бийской - были соединены в одно особое военное сословие, с присвоенными ему правами и привилегиями и со своими сословными учреждениями. Положение регламентировало постоянную «доколе в силах» службу, подтвердило указ 1797 года о невозможности выхода из сословия - «раз вступивший, оставался в нем навечно с потомством своим». В 1808 году регулярные войска были выведены из Сибири, а охрана была возложена, кроме небольших гарнизонов в городах, главным образом, на казаков. В 1808 году заведена и войсковая артиллерия в составе двух конно артиллерийских рот. В 1809 году войску были пожалованы, по числу выставляемых им полков, 10 знамен.
В 1846 году вышло новое положение о войске, которое ограничило право властей принудительно переселять казаков по мере продвижения границы, казаки переселялись по жребию и назначению.
Реформа 1861 года значительно видоизменила войсковую организацию и особенно упорядочила службу казаков, бесспорно, все еще весьма тяжелую. Была отменена прежняя постоянная «доколе в силах» служба казаков по станицам и оставлена лишь служба по нарядам в степные и внутренние отряды. После двухлетний очередной службы в отрядах казаки стали пользоваться льготой от 3 до 4 лет для своих домашних дел. Ранее существовавшие обременительные войсковые хозяйственные заведения уничтожены. За все льготы казаки должны были служить на собственных лошадях, с собственным обмундированием и вооружением [I].
Во второй половине XIX века Сибирское линейное казачье войско насчитывало уже 12 полков, и дислоцированы они были следующим образом: 1-й полк в станице Кокчетавской, 2-й — в Атбасарской, 3-й — в Пресновской, 4-и — в городе Петропавловске, 5-й — в станице Николаевской, 6-й — в городе Омске, 7-й — в Павлодаре, 8-й — в Семипалатинске, 9-й — в Усть-Каменогорске, 10-й — в Копале, 11-й — в Тобольске, 12-й — в Томске. Первые 10 полков содержат Сибирскую кордонную линию и пикетные дороги: из Петропавловска через станицы Кокчетавскую и Атбасарскую в Акмолинское укрепление; из Павлодара через Баян-аул в Карка-ралу; из Семипалатинска через укрепления Сер-гиопольское, Копальское и Илийское в Верное; наконец из Усть-Каменогорска в укрепление Кокпектинское. Кроме того, они исполняют и другие обязанности в областях Сибирских киргиз и Семипалатинской. Последние два полка и Тобольский пеший полубатальон исполняет только полицейские обязанности [2. С.237].
Один из виднейших в XIX веке исследователей истории казачества полковник Хорошхин в монографии «Казачьи войска. Опыт военно-статистического описания» (Спб., 1881) так объясняет феномен возникновения казачества: «Время первого появления казаков в точности неизвестно: первые указания на них появляются еще во второй половине XIV века; в XV веке, особенно во второй его половине, казаки появляются в составе вооруженных сил русских князей, Литвы и Польши. Со второй же половины XVI столетия на окраинах России появляются большие казачьи общины, образовавшиеся самостоятельно из выходцев, недовольных существующими порядками. Чем тяжелее было положение в государствах, тем сильнее был наплыв в казачьи общины, носивших название «казачьих войск». Правительство, убедившись, какую пользу приносят казачьи поселения, расположенные на границах с азиатскими племенами, впоследствии стало на вновь занятых территориях водворять поселенцев, образуя из них новые казачьи войска.
Из этого видно, что развитие казачьих войск находилось в тесной связи с жизнью государства, с постепенным его ростом и расширением границ, с изменением внутреннего его строя.
Царствованием Петра I более чем четырехвековой период существования казаков можно разделить на два отдела, в первом - казачьи войска возникают и развиваются самостоятельно, во втором - образование казачьих войск происходит исключительно по усмотрению правительства» [3. С. I].
Таким образом Сибирское казачье войско, начало которому было положено именно при Петре I, возникло «исключительно по усмотрению правительства», что не могло не наложить определенного своеобразия на само существование этого войска. И таким «своеобразием», главной, пожалуй, отличительной чертой Сибирского казачества была непомерная тяжесть службы, в чем читатель мог вполне убедиться. Даже после Положения 1846 года, которое официально запретило принудительно переселять казаков, положение этого сословия, практически бесправного в этом отношении, оставляло желать много лучшего: в 1848 году было осуществлено переселение 8-го (Семипалатинск) 9-го (Усть-Каменогорск) полков в Семиречье.
Что же касается тягот будничной службы, то о них могут рассказать очевидцы: «...В прежнее время наши линейные офицеры и казаки понятия не имели о палатках. При переходе на ночлег части располагались биваком; за козлами ружей сваливались солдатские походные мешки, служившие изголовьем. Таким образом в случае надобности солдат готов был к бою в одну минуту; но каково то было в ненастье, холод или 40 градусов жары, но и тут находчивость солдата выручала его: если под рукою не было бурьяна или кустарника, из которого можно было сделать шалаш или балаган, солдат накидывал свой плащ на козлы ружей и под его тенью находил защиту хотя бы для одной головы, вовсе не заботясь об остальных частях своего тела». Вообще выносливость линейного солдата, руками которого построены все степные города, укрепления, пикеты, разработаны дороги, как Госфорский перевал около Копала, достойна удивления. И тот же труженик-солдат почти каждый год делал по степи тысячеверстные походы, о которых нет и помина в его формулярах.. Где, например, в наших хрониках значится, кем и когда заняты и построены укрепления Копал, Верное и другие, а между тем это дело нашего славного 8-го Сибирского, ныне 12-го Туркестанского линейного батальона, передвинутого для занятия Копала в 1848 году из Семипалатинска, а в 1853 году направленного дальше, в степь за реку Или, в отряд под начальством пристава при киргизах Большой орды майора Перемышльского, основавшего в следующем, 1854, году нынешний цветущий город Верный» [4. С. 358].
О занятиях войскового населения Сибирского казачьего войска достаточно подробно говорится в статье Н. Краснова [5. С. 293-311], который при анализе создавшегося положения пользуется «тщательно и добросовестно составленными» трудами Усова - «Статистическое описание Сибирского казачьего войска» и «Список населенных мест Сибирского казачьего войска». Проводя сравнительный анализ казачьих войск, И. Краснов приходит к выводу о том, что сибирские казаки «оказываются самыми бедными по производительным силам в общей казачьей семье», следствием чего является значительный рост преступлений. «Войсковое начальство находит, что на нравственные качества имели вредное влияние в некоторой степени часто повторяющиеся в последнее десятилетие неурожаи и значительные падежи скота. Со своей стороны, губернатор Акмолинской области и прокурор относят развитие порочных наклонностей казаков к давно прошедшему времени, когда беспрерывная служба сибирских казаков на полном содержании от казны воспитала в них беспечность о собственных нуждах, а экспедиции в степь, дававшие им случай к безнаказанным добычам от киргизского населения, развили у сибирских казаков непривычку к систематическому хозяйственному труду и своевольство. К тому же очередная служба, отвлекающая казака от дома и от хозяйства на несколько лет, не может не сопровождаться расстройством последнего и не может не усиливать равнодушия к семейному очагу и к домовитости. Однако же следует заметить, что Бийская и Бухтарминская линии, наделенные изобильнее прочих частей войска благами природы, отличаются меньшею склонностью к пороку» [5. С.293-3 II].
По мнению семипалатинского губернатора, источником слабого развития нравственности в среде казаков служит то, что они, пользуясь огромными поземельными пространствами (75 десятин удобной земли на душу мужского пола войскового сословия), приучаются жить не своим трудом, что позволяет вести сибирским казакам меновую торговлю с киргизами, и этим средством получать некоторые источники для исправления на службу и для домашнего обихода.
Лучшее хлебопашество замечается между казаками, происходящими от зачисленных в разное время крестьян. Приводя этот пример, автор статистического описания Сибирского войска приходит к заключению: чтобы казачье население могло пользоваться землею и вообще естественными дарами природы с наибольшею выгодою и с наименьшим их истощением, ему необходимо теоретическое и практическое ознакомление с сельским хозяйством. Хотя сам автор говорит, что с этой целью в Сибирском войске ничего не было сделано, но вслед за тем упоминается об обязательном принуждении сибирских казаков к земледелию, по примеру военных поселений. Это принудительное хлебопашество вводилось и в прошедшем столетии (т.е. XVIII.-З.В.), и в 20-х годах настоящего (XIX. - З.В.), и не принесло ощутительной выгоды, но тем не менее приучало казаков к постоянному систематическому труду. Войсковые общественные пашни просуществовали до 1836 года и были уничтожены по случаю увеличившихся нарядов людей в степные командировки.
Обилием земель и малолюдством края, по словам Усова, обусловливается у казаков экстенсивное земледелие. Несмотря на громадные земельные довольствия, казаки нередко пашут за 50 и 100 верст от своего местожительства; истощив свои юртовые земли, они нанимают от войска запасные земли. Искусственное удобрение полей казакам совершенно неизвестно; но у жителей Зайсанского приставства употребляется, подобно как у семиреченских казаков, ирригация полей. Здесь урожай хлеба постоянный и сбор его равняется восьми четвертям на душу обоего пола войскового сословия.
Упадок скотоводства в Сибирском войске, по словам Усова, следует приписать губительному действию ежегодно появляющихся повальных болезней, а именно: сибирской язвы лошадей и чумы рогатого скота. Упадок этой производительной силы, служащей главным фактором благосостояния казаков, несомненно доказывает, что экономическое положение их ухудшилось в последние 20 лет. Многие хозяйства лишились всех своих лошадей и обеднели до такой степени, что значительная часть льготных казаков на лагерные учебные сборы является пешими или на последних рабочих лошадях, взятых из-под сохи. С каждым годом растет число казаков, прибегающих к взаимообразному пособию от войсковых сумм и станичных капиталов для приобретения себе лошадей. Рыболовство у сибирских казаков развито, сравнительно с другими членами казачьей семьи, весьма слабо и не может пополнить сравнительно малого развития двух других производительных сил. Между тем в более отдаленное время рыболовство и в Сибирском войске стояло на первом плане.
Подспорьем производительным силам служат здесь отчасти табаководство и пчеловодство и, как выше сказано, меновая торговля. Деятельность казачьего населения главнейшим образом состоит в беспрерывной мелочной перепродаже на месте русских произведений оседлым кочевникам и степного товара русским купцам».
Энциклопедия Брокгауза и Ефрона к перечисленным занятиям Сибирского казачества добавляет извоз, заводскую промышленность - выделка кож и топка сала, а также кроме меновой торговли и денежную, оборот которой в 1893 году составил 905069 рублей (меновой - 200000) [6. С. 893-892]. Здесь же содержатся сведения о численности Сибирского линейного казачества на конец XIX века, состоянии народного образования и др. На 1 января 1894 года народонаселения, сосредоточенного в 170 населенных пунктах, числилось: войскового сословия - 113546 (57623 мужчин и 55923 женщин). За счет войска содержится 152 учебных заведения, в том числе 149 станичных и поселковых школ; кроме того, имеется еще 12 учебных заведений постороннего ведомства. Во всех этих школах к 1 января 1894 года обучалось 4029 мальчиков и 1057 девочек. На учебную часть войско тратит 40136 р. К 1917 году численность Сибирского казачьего войска составляла 164 тысячи человек.
Что касается бытовой стороны жизни Сибирского казачьего войска, то специальных исследований, посвященных этому вопросу, в отделе редких книг и рукописей нет. Но поскольку все казачьи войска имели, безусловно, много общего в обычаях, традициях и обрядах, то мы рассмотрим этот вопрос на примере Оренбургского казачьего войска.
18-летний казак принимал присягу, и с этого времени начиналась его служба. Вначале шло учение: каждую зиму 4 семидневных учения, на которые молодой казак обязан был явиться в станицу на коне. С 20 лет казак проводил ежегодно один летний месяц (май-июнь) «на бараках». В 22 года он уходил на действительную службу, где служил три года. На службу казак обязан был явиться, имея лошадь, форменную одежду, седло, что стоило около 250 рублей. Большинство казаков обзаводилось за свой счет, беднякам же помогало поселковое правление.
Правление состояло из атамана и представителей от казачества. Все они выбирались из своей среды. В выборах участвовали все казаки, от 17 до 60 лет. Атамана выбирали на три года с жалованием 120 рублей в год. Выборы старого атамана на новое трехлетие случались крайне редко.
Женились казаки всегда, до службы, иногда еще до «бараков». За несколько недель до свадьбы начинался девишник. Девушки жили у невесты, а вечером, когда собирались, молодежь пела песни, чаще грустные, танцевала. В день венчания жених приезжал в дом невесты. Здесь всех усаживали за стол, угощали, молодые же к пище не притрагивались до венца. После благословения родителей ехали в церковь. Невеста шла к венцу с двумя свахами. Родители жениха и невесты в церкви не присутствовали. После венчания пировали в доме жениха. На другой день, после «поднятия молодых», продолжали свадьбу. Попировав, шли в дом невесты, а потом ходили по родне, сначала по родне жениха, а потом по родне невесты.
Казачьи семьи были большими. Главой семейства - старшее по возрасту лицо, либо мужчина, либо женщина. Дети до отделения от отцов никаких прав в семье не имели, и здесь царила поистине военная дисциплина.
Во всех казачьих поселках имелись церкви, которые строились на общественные средства. По праздникам и в пост казаки посещали церковь, обязательно в военной форме. Поселковые и станичные атаманы обращали особое внимание на то как казаки ходят в церковь. Бывали случаи, когда атаман налагал штраф на казака, если тот появлялся в церкви, имея какую-либо «неисправность». При всеобщей набожности в то же время следует отметить, что переход казака в ранг священнослужителя считался позорным поступком, а обратное вообще не допускалось.
Особым почетом и уважением пользовались казаки в урядничьих (унтер-офицерских) чинах и с медалями. Простой знак за отличную службу, призовые часы, похвальный лист высоко ценились в казачьей среде. Казак, имевший нашивки на погонах, знаки за отличную стрельбу, джигитовку, пользовался столь высоким уважением в своей среде, что это иногда могло заменить богатство и придать вес при сватовстве даже к самой красивой и богатой девушке. Считалось, что казачье семейное счастье определяется не зажиточностью, а «казачьей службой».
Казаки, прекрасные наездники, часто проводили различные соревнования и состязания между собой: джигитовка, скачка, рубка, владение пикой, а зимой — штурм снежной горы.
Мальчики с раннего детства носили форменные казацкие фуражки с синим околышем, иногда с кокардой, либо казацкой, либо офицерской, смотря, по званию; отца. Рубашки были, в основном, синие, под цвет формы.
В казачьих войсках было введено обязательное обучение грамоте, причем в школе обучали не только грамоте, но давали подросткам физическое развитие, прививали казацкий дух, патриотизм и монархические убеждения. Школьники имели деревянные винтовки и шашки, занимались строевыми занятиями (гимнастикой, маршировкой, выправкой), которые прививали с детства высокие воинские качества. Казаки, как правило, были людьми смелыми, предприимчивыми, миролюбивыми, но главной, поистине неистребимой чертой их характера было чувство товарищества. Сам погибай, а товарища выручай.
Используемая литература:
1. Военный сборник, № 4, апрель 1898 г., С. 266-271, Спб.: Типография Главного управления уделов.
2. Военно-статистическое обозрение Российской империи; Спб:, 1867.
3. Хорошхин. Казачьи войска. Опыт военно-статистического описания. Спб., 1881.
4. Срякомский Г. Воспоминания офицера о туркестанских походах 1864-1865 гг. / Военный сборник. № 2 1891
5. Влияние экономического развития казачьих войск на народное образование, Военный сборник. № 10 1879
6. Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь. Спб., 1894
Виктор ЗЮЗЬ
Сборник материалов международной научной конференции
«Этнография Алтая и сопредельных территорий», Барнаул, 1998 г.